Вечный любовник - Страница 106

106

В одно мгновение Зейдист был уже на ногах, стоял к ней лицом.

Ей стало трудно дышать.

Его мощные мускулы образовывали выпуклый рельеф, но можно было увидеть отдельные волокна под кожей. Для воина, для мужчины он был очень худым, слишком худым. Он откровенно голодал. Спереди тоже были шрамы, правда, всего два: на правом плече и левой стороне груди. Оба соска были проколоты: два колечка с маленькими шариками ловили отблески света на вдохе и выдохе.

Но не это так сильно поразило ее. Шокировали ее вытатуированные у основания его шеи и на запястьях ремни.

— Почему на тебе отметки раба крови? — Прошептала она.

— Догадайся.

— Но это же…

— Не должно было случиться с кем-то, вроде меня?

— Ну, да. Ты воин. Ты благородный.

— Судьба — коварная стерва.

Ее сердце открылось для него еще шире, и все, что она думала о нем до этого момента, изменилось. Он больше не вызывал в ней трепет, но она хотела облегчить его страдания. Утешить его. Импульсивно она сделала шаг навстречу.

Его черные глаза сузились. Она подходила к нему все ближе, он пятился назад, пока не попал в ловушку между душевой кабиной и стеной.

— Какого черта ты делаешь?

Она не ответила, потому что не знала ответа на этот вопрос.

— Отвали, — отрезал он. Он открыл рот, и его клыки удлинились до размера тигриных.

Это остановило ее на какое-то время.

— Но может быть, я смогу…

— Спасти меня? Или еще какое-нибудь дерьмо в том же роде? О, ну конечно. В твоих фантазиях в этот момент я должен быть поражен красотой твоих глаз. Звериное нутро должно переродиться в руках девственницы.

— Я не девственница.

— Ну, рад за тебя.

Она подняла руку, желая дотронуться до его груди в том месте, где бьется сердце.

Он сильнее вжался в стенку, распластавшись на белом мраморе. Его прошиб пот, и он отвернул голову в сторону, сморщившись. Его грудь тяжело вздымалась, кольца в сосках отливали серебром.

Его голос слабел, с трудом можно было услышать хоть какие-то звуки:

— Не прикасайся ко мне. Я не могу… не могу выносить прикосновений. Хорошо? Мне больно.

Бэлла остановилась.

— Почему? — Мягко спросила она. — Почему это…

— Просто убирайся отсюда, мать твою, пожалуйста. — Он с трудом выговаривал слова. — Сейчас я хочу лишь уничтожить что-нибудь. Я и не хочу, чтобы этим стала ты.

— Ты не причинишь мне зла.

Он закрыл глаза.

— Черт возьми. Да что с тобой такое? Ты что заводишься от чужих мучений?

— Боже мой, нет. Я просто хочу помочь тебе.

— Лгунья, — бросил он, его глаза распахнулись. — Ты такая лгунья. Ты не хочешь помогать мне, ты хочешь лишь потыкать гремучую змею прутиком и посмотреть, что из этого выйдет.

— Это не правда… По крайней мере, сейчас.

Его взгляд стал холодным, бездушным. Голос потерял выразительность.

— Ты хочешь меня? Хорошо. Ты, мать твою, получишь меня.

Зейдист рванулся к ней. Стащил на пол, перевернул на живот и стянул ее руки за спиной. Ее лицо прижималось к холодному мрамору, пока его колени раздвигали ее бедра. Послышался рвущийся звук. Ее стринги.

Она оцепенела. Ее мысли и ощущения не успевали угнаться за его действиями, но тело знало, чего хочет. Злого или не злого, оно хотело его.

На несколько секунд он освободил ее от веса своего тела, и она услышала звук расстегивающейся молнии. Он снова лег на нее, и не осталось ничего между его огромной эрекцией и ее влажной плотью. Но он не двигался. Быстро дыша, он оставался неподвижным, его дыхание хрипами отдавалось в ее ушах, громко, так громко… Он всхлипывал?

Его голова уткнулась ей в затылок. Потом он скатился с нее, прикрывая одеждой, пока покидал ее тело. Лежа на спине, он закрыл лицо руками.

— О, Боже. — Застонал он. — Бэлла…

Она хотела дотронуться до него, но он был так напряжен, что она не посмела. Неловким движением она поднялась на ноги и взглянула на него сверху. Брюки Зейдиста были спущены на бедра, эрекция пропала.

Боже, его тело было в ужасной форме. Не месте живота находилась дыра. На бедрах выступали кости. По-видимому, он и правда питался только от людей, подумала она. И почти ничего не ел.

Она сосредоточилась на ремнях, вытатуированных на шее и запястьях. И на шрамах.

Разрушенный. Не сломленный.

Несмотря на то, что ей было стыдно признаваться себе в этом, темная сторона его натуры составляла большую часть его привлекательности. Он был полной противоположностью той жизни, которую она знала. Это делало его опасным. Возбуждающим. Сексуальным. Но то были ее фантазии. Это — была реальность.

Он страдал. И в этом не было ничего сексуального и возбуждающего.

Она подняла полотенце, подошла к нему и осторожно положила, прикрыв его обнаженную плоть. Он вздрогнул и прижал его к себе. Взглянув на него, она заметила, что белки его глаз покраснели, но он не плакал. Возможно, она ошибалась насчет всхлипов.

— Пожалуйста… Оставь меня, — сказал он.

— Я хочу…

— Иди. Сейчас же. Никаких желаний. Никаких надежд. Ничего. Просто уходи. И никогда больше ко мне не подходи. Поклянись. Поклянись.

— Я… Я обещаю.

Бэлла быстро вышла из его спальни. Отойдя достаточно далеко от его спальни, она принялась пальцами расчесывать волосы, что бы хоть немного пригладить их. Она чувствовала болтающиеся на талии трусики, но оставила их там. Если бы она сняла их, ей все равно некуда было бы их положить.

Вечеринка на первом этаже продолжалась, но она чувствовала себя не в своей тарелке. Она пошла к Мэри, попрощалась с ней и огляделась в поисках доджена, чтобы уехать домой.

106