Вечный любовник - Страница 122

122

— Я говорила со своими коллегами по больнице и со сторонними специалистами. Мы просмотрели твою карту и результаты, полученные вчера…

— Я уверена, что вы все это сделали. Теперь скажите мне, как обстоят дела.

Женщина медленно сняла очки и глубоко вздохнула.

— Думаю, тебе стоит привести свои дела в порядок, Мэри. Мы ничего не можем для тебя сделать.

* * *

В четыре часа утра Рейдж покинул больницу. Он не мог прийти в себя. Он и не думал, что придется возвращаться домой без Мэри.

Ее отправили на переливание крови, потому что, очевидно, ночная лихорадка и постоянное изнеможение были связаны с начинающимся панкреатитом. Если все пройдет хорошо, ее выпишут завтра утром, но никто не давала никаких обещаний.

Рак был силен: метастазы появились за то короткое время, что прошло между ее обычным ежеквартальным обследованием и днем, когда у нее в последний раз брали кровь на анализ. Доктор Дэлиа-Крос согласилась с остальными специалистами: из-за интенсивности предшествующего лечения они не могли подвергнуть Мэри новому курсу химиотерапии. Ее печень была слишком слаба.

Боже. Он бы предпочел тяжелую борьбу. И море страданий, выпавших, по большей части, на ее долю. Но не смерть. И не так быстро.

У них было несколько месяцев. Весна. Может быть, лето.

Рейдж материализовался во внутреннем дворике поместья и направился к Яме. Он не смог бы в одиночестве вернуться в их с Мэри комнату. Не сейчас.

Но стоя перед дверью Бутча и Ви, он не стучал в нее. Вместо этого он оглянулся через плечо на фасад главного дома, вспоминая, как Мэри кормила воробьев. Он представил ее там: легкую улыбку, блестящие на солнце волосы.

Боже правый. Что же он будет делать без нее?

Он вспомнил силу и решимость в ее взгляде, когда он питался от другой женщины у нее на глазах. Подумал о том, что она любила его, даже зная о чудовище. Представил себе ее тихую, но оглушительную красоты, ее смех, ее металлические, серые глаза.

Особенным воспоминанием была та ночь, когда она выскочила из дома Бэллы, выбежала на холод босиком, бросилась в его объятья, признаваясь, что ей плохо… Наконец-то обращаясь к нему за помощью.

Он почувствовал что-то на лице.

О, твою мать. Он, что, плачет?

Ага.

И ему было наплевать, что он размяк.

Он посмотрел вниз на дорожку из булыжников и понял, что зациклился на абсурдной мысли о том, что они слишком белые в искусственном освещении. Как и заборчик во внутреннем дворе. Как и фонтан, отключенный на зиму, в самом центре…

Он замер. Его глаза широко распахнулись.

Он медленно повернулся к дому, посмотрев на окна их комнаты.

Родившаяся в голове идея придала ему сил, и он пустился бегом через вестибюль.

* * *

Мэри лежала на больничной койке и пыталась улыбаться Бутчу, сидевшему в углу в своих солнцезащитных очках и шляпе. Он пришел сразу после ухода Рейджа, чтобы сторожить ее до захода солнца.

— Не надо пытаться соблюдать светские приличия, — сказал Бутч, словно понял, что она просто пытается быть вежливой. — Просто занимайся своим делом.

Она кивнула и выглянула в окно. Игла, введенная в вену, не причиняла боли. Но, с другой стороны, она была в таком состоянии, что не почувствовала бы даже железные когти, вцепись они ей в кожу.

Святой Боже. Вот и пришел конец. Неизбежность смерти настигла ее. И на этот раз выхода не было. Ничего нельзя было сделать. Не было поля для битвы. Смерть из абстрактного понятия превратилась в реальное событие.

Но она не ощущала спокойствия. Или смирения. Она чувствовала только… ярость.

Она не хотела умирать. Не хотела оставлять мужчину, которого любила. Не хотела покидать беспорядочный хаос жизни.

Остановите это, подумала она. Кто-нибудь… остановите это.

Она закрыла глаза.

В полной темноте она увидела лицо Рейджа. В своих мечтах она дотронулась рукой до его щеки и почувствовала тепло его кожи, его силу. Слова всплывали у нее в голове, рождаясь из ниоткуда, уходя… в никуда, видимо.

Не заставляй мне уйти. Не заставляй мне оставить его. Пожалуйста…

Боже, позволь мне остаться с ним и любить его еще хоть чуть-чуть. Я обещаю ценить каждое мгновение. Я обниму его и никогда не отпущу… Боже, пожалуйста. Останови это…

Мэри заплакала, когда поняла, что молится… молится из последних сил, раскрывая душу, умоляя. Взывая к тому, во что даже не верила, посреди беспросветного отчаяния, она осознала истину.

Вот почему ее мать верила в Бога. Сисси не хотела конца карнавалу, не хотела, чтобы карусель останавливалась, она не хотела покидать… Мэри. Предстоящее расставание с любимыми, в большей степени, чем завершение жизни, укрепляло веру. Надежда на то, что у нее будет еще хоть немного времени, чтобы любить, заставляла мать держаться за крест, смотреть в глаза статуям и произносить слова молитвы.

И почему молящиеся обращаются к небу? Ну, это имеет определенный смысл, не так ли? Даже когда последние надежды тела умирают, желания сердца находят выход, и пламя любви разгорается все выше. Кроме того, мечта о полете заложена в глубине каждой души, словно где-то там, наверху, находится ее истинный дом. И дары происходят с небес, как весенний дождь, летний бриз, осеннее солнце или зимний снег.

Мэри открыла глаза. Поморгав, она очистила взгляд и направила его на зачинающийся над крышами зданий рассвет.

Пожалуйста… Господи.

Позволь мне остаться с ним.

Не заставляй меня уйти.

Глава 49

122